Сочинение.
Бунин и русская революция
Иван Алексеевич Бунин — последний русский классик, запечатлевший Россию конца XIX — начала XX века. Бунин сам больше причислял себя к поколению Тургенева и Льва Толстого, нежели к поколению Горького и Вересаева. Может, в этой “старомодности” и заключался секрет избранничества Бунина, который мы с особой силой начинаем постигать сейчас? В отличие от Горького, Куприна, А. Н. Толстого, Бунин не вернулся на Родину. Неоднократные попытки убедить первого российского нобелевского лауреата литературы были тщетны. Не вернулся никогда, даже визитером-туристом. В этой непримиримости — вызов Ивана Бунина, написавшего незадолго до смерти: “Я был не из тех, кто был революцией застигнут врасплох, для кого ее размеры и зверства были неожиданностью, но все же действительность превзошла все мои ожидания: во что вскоре превратилась русская революция, не поймет никто, ее не видевший. Зрелище это было сплошным ужасом для всякого, кто не утратил образа и подобия Божия…” Бунинское достояние, его Слово классика мы глубоко чтим. Сегодня можно прочесть новые произведения Бунина, ранее не публиковавшиеся по политическим мотивам. “Окаянные дни” — свидетельство того, что великий русский писатель Иван Бунин революцию не принял, нового образа жизни не признал. Характерно, что ничего подобного “Окаянным дням” в его художественной прозе нет. В эмиграции талант писателя продолжал расти и развиваться. Вдали от Родины он создал такие шедевры как “Солнечный удар”, “Митина любовь”, “Косцы”, роман “Жизнь Арсе-ньева”, философский трактат “Освобождение Толстого”, книгу рассказов о любви “Темные аллеи”. Все это стало достоянием русской и мировой литературы. Теперь настал черед и для многих “трудных” произведений Бунина. “Окаянные дни” — одна из самых знаменитых книг одного из лучших прозаиков нашего века. Это памятник, опаляющий огнем священной ненависти. Книга эта написана Буниным в жанре дневника Писатель запечатлел в ней события 1918 года в Москве и 1919 года в Одессе. Бунин всегда был откровенно брезглив к любой форме насилия, унижения, грубости. Поэтому его “Окаянные дни”, повествующие о революции и гражданской войне, написаны далеко не беспристрастно. Именно писательская “необъективность” ценна для нас, читающих сегодня бунинский дневник. Существование этой книги долгие годы замалчивалось. Некоторые фрагменты ее с многочисленными сокращениями были запрятаны в “Дневники” Бунина в 6-м томе его собрания сочинений издания 1988 года. Итак, страшное послереволюционное время. Бунин ненавидел новые порядки и ненависти своей не стеснялся. Для него неприемлемо само революционное сознание, мышление, поведение. О счастливом будущем после революции он высказался коротко: “вечная сказка про красного бычка”; о том, что революция —- стихия: “чума, холера — тоже стихия. Однако никто не прославляет их, никто не канонизирует, с ними борются…” Кого-то может возмутить, что Бунин предъявляет суровый счет не только революционерам, но и всему русскому народу. Тут он действительно резок, не сентиментален. Бунин негодует на народ не потому, что презирает его, а потому, что хорошо знает его созидательные духовные возможности. Он уверен, что никакое “всемирное бюро по устройству человеческого счастья” не способно разорить великую державу, если сам народ этого не позволит. Великий писатель требует единого нравственного суда над “нашими” и “не нашими”. Русских расколоты на “белых” и “красных”, при этом революционной стороне все прощается, — “все это только эксцессы”. На что Бунин восклицает: “А у белых, у которых все отнято, поругано, изнасиловано, убито, — родина, родные колыбели и могилы, матери, отцы, сестры, — “эксцессов”, конечно, быть не должно”. В “Окаянных днях” писатель записывает поразившую его историю о том, как мужики, разгромившие в 1917 году помещичью усадьбу под Ель цом, оборвали перья с живых павлинов и пустили их, окровавленных, метаться с пронзительными криками куда попало. За этот рассказ он получил нагоняй от сотрудника одесской газеты “Рабочее слово” Павла Юшкевича. Тот пенял Бунину, что к революции нельзя подходить с мерками уголовного хроникера, что оплакивать павлинов — мещанство и обывательщина. К тому же Юшкевич призывает вспомнить Гегеля, который учил о разумности всего действительного. Бунин восклицает: “Каково павлину, и не подозревавшему о существовании Гегеля? С какой меркой, кроме уголовной, могут “подходить к революции” те священники, помещики, офицеры, дети, старики, черепа которых дробит победоносный демос?” Именно эту “мерку” прикладывает к происходящему сам писатель. “Купил книгу о большевиках… Страшная галерея каторжников!..” Конечно, прирожденная преступность конкретных деятелей революции сомнительна, но в целом Бунин выхватил точно проблему русской революции — участие в ней уголовной стихии. “И какой ужас берет, как подумаешь, сколько теперь народу ходит в одежде, содранной с убитых, с трупов!” По впечатлению Бунина, русская вакханалия превзошла все до нее бывшее и изумила даже тех, кто много лет призывал к революции. “Была Россия! Где она теперь?” — записал Бунин еще в ноябре 1917 года. Это сквозной мотив книги. Среди пожара братоубийственной войны в Одессе 1919 года Иван Бунин пишет о том, что дети и внуки не в состоянии даже будут представить себе ту Россию, в которой он когда-то жил, всю ее мощь, богатство и счастье. Вот Иван Алексеевич заносит в дневник городские слухи о том, что “они” решили вырезать всех поголовно до семилетнего возраста, чтобы потом ни одна душа не помнила происходящего. Разрыв с новой. Россией был для Бунина неизбежным. Здесь его ничего не ждало: “… в их мире, в мире поголовного хама и зверя, мне ничего не нужно”. Он уехал навсегда; Потерь не счесть, не позабыть. Пощечин от солдат Пилата Ничем не смыть — и не простить. Как не простить ни мук, ни крови, Ни содроганий на кресте, Всех убиенных во Христе, Как не принять грядущей нови В ее отвратной наготе. Так он написал уже за границей в 1922 году. И не простил до самого конца. Бунину отомстили: лишили его права быть похороненным на родной земле. В 2003 году исполняется 50 лет со дня смерти великого русского писателя. Сейчас Бунин спит вечным сном в окружении тех, кто причастен к нему и своей судьбой, и своим талантом: Ремизова, Шмелева, Зайцева, Тэффи, Георгия Иванова, Алданова… Не зарастает “народная тропа” к маленькому французскому городку Сент-Женевьев-де-Буа прежде всего потому, что на его муниципальном кладбище похоронен Бунин.
Далекое и прекрасное созвездие светил русской литературы и из другого мира продолжает дарить россиянам свое тепло, и главная планета в этой галактике — Иван Алексеевич Бунин.
